Слева направо: В.Г. Барьяхтар, А.И. Ахиезер, С.В. Пелетминский, К.Н. Степанов, 1960-е годы

В жизни обоих из нас Александр Ильич Ахиезер сыграл знаменательную роль, особенно в нашей научной жизни. Оба мы гордимся тем, что Александр Ильич называл нас своими сыновьями, он часто говорил так: "У меня есть три сына: Лёля (Илья Ахиезер), Витя и Сережа". Много лет мы работали вместе командой — Ахиезер, Барьяхтар, Пелетминский. И это, как мы особенно хорошо понимаем сейчас, была хорошая команда. Александр Ильич был для нас и научным руководителем, и отцом и в жизни, и в науке. Он был замечательным учителем, он был учителем, который знал всю ФИЗИКУ, он был строгим и требовательным учителем, и он нас любил, как своих детей. Благодаря Александру Ильичу мы вошли в большую науку и стали близкими друзьями на всю жизнь. По этой причине мы решили написать воспоминания о нашем дорогом Александре Ильиче не по отдельности, а вместе.

Первым из нас был привлечен "под крыло" Александра Ильича Сергей Владимирович. Александр Ильич привлек его к проверке формул в рукописи знаменитой в будущем книги "Квантовая электродинамика", которую он писал совместно с В.Б. Берестецким. Было это в 1952 году, когда мы были на четвертом курсе спецотделения физико-математического факультета Харьковского университета. В то время, после работ Фейнмана, Дайсона, Швингера и Томонаги, квантовая электродинамика была наиболее развитой релятивистской квантовой теорией. Результаты исследований этих авторов содержались только в оригинальных журнальных статьях, учебников по новой квантовой электродинамике не было не только в русскоязычной, но и в мировой литературе.

Александр Ильич совместно с Владимиром Борисовичем Берестецким поставили перед собой задачу восполнить этот пробел в мировой литературе. Надо сказать, что оба они не были новичками в этой области физики, еще в довоенное время (1935г.) Александр Ильич по предложению Л.Д. Ландау выполнил совместно с Исааком Яковлевичем Померанчуком расчеты рассеяния света на свете. Это — типично квантово-электродинамическая задача. Л.Д.Ландау, как вспоминал Александр Ильич, требовал от своих аспирантов (АИ и ИЯ) не только рассчитать сечение рассеяния света светом, но заодно и построить квантовую электродинамику без расходимостей. Другими словами, сделать то, что в конце сороковых годов сделали Фейнман, Дайсон, Швингер и Томонага.

Сергей Владимирович в это время был увлечен статьями упомянутых авторов, и с большим рвением изучал их работы. Позже и второй из нас получил задание от АИ по проверке формул в квантовой электродинамике, и совместно мы начали изучать как книгу Ахиезера и Берестецкого, так и статьи классиков. Оба мы в качестве дипломных работ получили темы, связанные с задачами из квантовой электродинамики. С той поры и до 4 мая 2000 года нас связывало постоянное творческое сотрудничество с великим Человеком и Учителем — Александром Ильичем Ахиезером (или АИ, как мы — все его сотрудники, ученики и друзья, а вместе с нами и многие другие физики — практически всегда его называли).

После окончания университета в январе 1954 года на некоторое время мы немного разошлись: ВГ получил направление в ХФТИ в теоретический отдел А.И. Ахиезера, а СВ был принят в аспирантуру к А.И. Ахиезеру при ХГУ. Но буквально уже через несколько месяцев мы снова были вместе.

В теоротделе А.И. Ахиезера (по его, разумеется, отбору) у нас собралась очень хорошая компания: В.Г. Барьяхтар, С.В. Пелетминский, П.И. Фомин (все мы — однокурсники, а сейчас снова в одной "компании" — члены Национальной Академии Наук Украины), В.Ф. Алексин, Д.В. Волков, К.Н. Степанов (они с курса, на год старше нашего). Д.В. Волков (ставший академиком НАН Украины и, без всякого преувеличения, выдающимся теоретиком в области физики элементарных частиц) и В.Ф. Алексин (также выдающийся ученый, первооткрыватель магнитной термоядерной ловушки — торсатрона), к сожалению, уже ушли в лучший из миров, а К.Н. Степанов, член-корреспондент НАН Украины, также крупнейший ученый, внес большой вклад в развитие физики плазмы и термоядерного синтеза. В соседнем отделе И.М. Лифшица (известного всем как Ильмех) также работали выпускники ядерного отделения — В.И Герасименко, В.В. Андреев, Е.В. Инопин, В.В. Слезов (правда, последний перешел туда из Ленинградского политеха).

Примерно через полгода работы молодые теоретики института подняли бунт: хотим заниматься высокой теорией, а не расчетами ускорителей. С нами была проведена в хорошем смысле воспитательная работа. АИ сказал: "Ребята! Вас взяли сюда потому, что в ХФТИ строится ускоритель и его нужно построить хорошим ускорителем. Если у вас после выполнения обязательной работы остается время, мы дадим вам и работу по новейшим проблемам квантовой теории поля или в другой области физики. Кстати, вам всем нужно сдать теорминимум Ландау". Мы, а также Андреев и Герасименко, в это время организовали семинар по изучению книги Н.Н. Боголюбова "Проблемы динамической теории в статистической физике". Эта монография произвела на нас очень сильное впечатление.

На заседании Ученого Совета ХФТИ, 1981 г. В.Г.Барьяхтар и А.И.Ахиезер

Трех своих аспирантов — П.И. Фомина и нас — А.И. Ахиезер объединил в "бригаду" по расчету асимптотического поведения в области больших импульсов функций Грина в квантовой электродинамике.

Александр Ильич очень любил это слово "бригада". Оно запомнилось ему еще со студенческих времен, когда он обучался в Киевском политехническом институте. АИ любил этот институт, любил вспоминать свои студенческие годы. О своих годах учебы он рассказывал, что учились они в 20-х годах "бригадным" методом. Это означало, что экзамены за бригаду сдавал один из ее представителей. Конечно, этим представителем всегда был АИ. В бригаде, в которой находился АИ, были еще представители рабочего класса и члены партии (разумеется, коммунистической). Обо всех членах своей "бригады" АИ всегда вспоминал добрыми словами, он всегда подчеркивал тягу к знаниям членов своей бригады, реальную взаимопомощь в бригаде и готовность членов бригады поделиться последним куском хлеба в то трудное время.

Вернемся, однако, к квантовой электродинамике и нашей работе с АИ в начале 50-х годов. Асимптотика одной из функций Грина имеет простой физический смысл: она определяет закон Кулона на малых расстояниях. Работа по нахождению асимптотики этой функции была очень кропотливая, забирала у нас много сил, но к концу 1955 года основные расчеты мы закончили. АИ представил эту работу на 1-е Всесоюзное совещание по физике высоких энергий. Сам АИ от соавторства в работе отказался, хотя постановка задачи полностью принадлежала ему, и он много времени потратил на обсуждения с нами результатов расчетов и их проверку. Это дает нам повод лишний раз вспомнить обстановку высоких моральных правил и отношений, которые в те времена царили в УФТИ и которым АИ уделял большое внимание. Был целый свод требований к сотруднику, который претендовал на соавторство в работе.

Каково же было наше удивление, когда под практически такими же названиями мы увидели на совещании доклады Л.Д. Ландау, А.А. Абрикосова и И.М. Халатникова, а также шведского физика Г. Челлена. Во время самой конференции Фомину и нам пришлось на себе испытать, что такое дисциплина в школе Ландау, который устроил АИ форменный разнос за то, что мы занялись той же проблемой, что и он с Халатниковым и Абрикосовым. Мы также не были обойдены вниманием и получили "свою порцию" нотаций от Халатникова и Абрикосова. На все попытки наших объяснений следовал единственный ответ: "Учитель застолбил участок, так чего вы туда лезете."

Правда, Абрикосов и Халатников быстро поняли, что у нас расчет конкретный и что на "нулификацию" заряда мы не претендуем. Зато началась эпопея с Челленом. Его результаты с нашими уже совпадали. И хотя нами было сосчитано даже несколько больше, чем у него, ситуация осложнялась для нас тем, что Челлен успел выпустить препринт, и его статья была принята к печати в Phys. Rev. Моральный кодекс школы Ландау, которому Александр Ильич (а вместе с ним и мы) неукоснительно следовали, гласил, что в таком случае публиковать работу уже нельзя. Таким образом, если подходить формально, то 2,5 года аспирантуры были потеряны, но мы и сейчас считаем их исключительно полезными годами своей жизни. В это время мы многое освоили, научились сравнительно быстро и безошибочно проводить объемные расчеты, осознали, что значит работать в команде.

После конференции, где среди участников мы увидели Ф. Дайсона и М. Гелл-Манна, Э. Сегре и Б. Понтекорво, АИ провел "рабочее совещание". Оно было достаточно кратким и немногословным. Приведем цитату из "выступления" АИ по памяти: "Ребята! Тут на три диссертации материала уже нет. Дай Бог набрать на одну. У меня есть предложение заняться кинетическими процессами в ферромагнетиках. В своей работе 46-го года я кое-что не доделал. Там есть, где развернуться. Советую изучить (дает нам свою статью) и приступить к работе". Мы попросили время на размышления. АИ тут же сказал одному из нас: "Витя! Не валяй дурака и начинай изучать литературу." АИ, конечно, мог бы сказать то же самое и второму из нас, но в этой фразе тоже проявилась деликатность АИ и его умение ценить своих сотрудников. АИ, конечно, хотел сделать для нас как можно лучше сменой тематики работ. Как мы потом убедились, АИ, действительно, дал нам очень много этим своим решением о переходе на новую для нас тематику, но он не хотел и никогда не был диктатором.

Из множества результатов, полученных нами по инициативе нашего Учителя, отметим следующие:

• теория магнитоакустического резонанса в магнетиках (диплом на открытие с приоритетом от 1956 года, Госпремия Украины 1987 года);
• теория обменной релаксации и релаксации магнитного момента в ферромагнетиках;
• квантовая теория термо-гальваномагнитных явлений в металлах и полупроводниках при низких температурах;
• построение теории поверхностных электрического тока и теплового потока в проводниках в сильном магнитном поле;
• теория релаксации разреженной плазмы в ультрасильных магнитных полях;
• теория пучковой неустойчивости в магнетиках;
• наконец, теория высокочастотной восприимчивости ферродиэлектриков.

По инициативе Александра Ильича была написана монография "Спиновые волны" (1967 г. — русское, а в 1968 г. — английское издания), которая вот уже 35 лет, практически не устаревая, широко используется и цитируется в научной литературе. Общее число ссылок на эту книгу за прошедшие годы составляет многие сотни (более 700). Книга была написана очень своевременно, и в этом, несомненно, еще раз проявилась исключительная научная интуиция АИ.

Сейчас мы хотим поделиться воспоминаниями о том, как писалась эта первая в нашей жизни (СВ и ВГ) книга. Технология написания книги не отличалась от технологии написания научных работ. Прежде всего "вчерне" был обсужден общий план книги и составлен первый вариант оглавления. Далее началось составление "формуляров". Так Александр Ильич называл набор формул, которые должны были войти в соответствующий параграф книги (или статьи). Формулы (формуляр) очень тщательно обсуждались, критическому анализу АИ подвергались как сами формулы, так и их внешний вид, особое внимание уделял АИ обозначениям. Требовалось, чтобы формулы имели красивый вид, обозначения были понятными и отражали суть описываемых ими физических явлений. Первый вариант формуляра, составленный нами, как правило, очень сильно корректировался, а иногда даже полностью забраковывался. Формуляр, который мы несли "на контроль" АИ, писал обычно Сергей Владимирович, так как почерк второго из нас был намного хуже. После "утверждения" формуляра начиналась "писательская" работа. Чаще всего это происходило так: Александр Ильич диктовал текст, Сергей Владимирович или Виктор Григорьевич записывали. При этом буквально каждый абзац снова и снова обсуждался. Очень часто Александр Ильич забирал ручку в свои руки и начинал писать сам. Все это всегда происходило дома у Александра Ильича, его жена Софья Исааковна поила нас чаем и кормила яблоками. Поначалу мы стеснялись, а Александр Ильич говорил "Ребята, ешьте потому, что вам надо работать". После соответствующего сеанса писательской работы мы забирали черновики и шли в институт для того, чтобы переписать написанное начисто. Начисто переписанный текст в тот же день или на следующий день снова подвергался обсуждению, снова переписывался у Александра Ильича дома, потом снова начисто в институте и т.д. В общем, это был очень кропотливый, очень тщательный, очень большой и часто очень "занудный" труд. Александр Ильич учил нас, как надо делать такую работу, учил ответственности и тщательности при выполнении своего дела. Наблюдавший нашу работу брат Александра Ильича Наум Ильич как-то раз так все это прокомментировал: "У нас, у математиков, написание работы происходит не так, как у вас, физиков. Мы основное время тратим на получение формул. А вы — на обсуждение текста". На это замечание брата Александр Ильич, как нам помнится, ответил так: "Наум! Слово значит очень много, не меньше формул". Писали "Спиновые волны" мы примерно два года. Переписывали, по нашим подсчетам, шесть раз. Александр Ильич не любил говорить о количестве переписываний. Когда нам очень надоедало переписывание и мы начинали "протесты" типа того, что "Александр Ильич! Смотрите, ведь в пятом варианте мы вернулись к первому", Александр Ильич такие "разговорчики" строго пресекал и говорил нам, что переписывать будем хоть сто раз, переписывать будем до тех пор, пока не сделаем хороший текст.

Затем последовал этап, связанный с публикацией рукописи. Мы в то время ничего в этом деле не понимали, и, конечно, все взял в свои руки Александр Ильич. Русский текст был отправлен в издательство "Наука" в Москве. Одновременно Александр Ильич начал хлопоты в ВААП по изданию книги на английском языке за рубежом. Расскажем обо всем этом по порядку. Мы (ВГ и СВ) были настолько уверены в высоком качестве рукописи, что нисколько не сомневались в том, что рецензия будет положительной. И вот, через полгода приходит разгромная рецензия. Смысл рецензии — "Это не книга по физике, а некий набор математических формул". Большего "оскорбления" для нас трудно было придумать (вспомните беседы с Наумом Ильичом). Александр Ильич тут же придумал какую-то кличку для рецензента типа "щелкопер", мы тоже возмущались и "кипели". Каково же было наше удивление, когда через пару дней Александр Ильич призвал нас, дал еще раз прочитать рецензию, прочел ее вслух сам и сделал такое заключение: "Рецензент прав. Надо книгу переписывать". И снова закипела работа. Было добавлено много нового материала по сравнению с первоначальной рукописью, переписана буквально каждая страница рукописи. Во время этой работы рецензент часто виртуально присутствовал при наших обсуждениях на вполне приличных позициях. Наконец, рукопись снова сдана в печать. По второму заходу все прошло благополучно, и в 1967 году мы, счастливые авторы, увидели нашу книгу напечатанной. Позднее Виктор Павлович Силин познакомил нас с нашим рецензентом - "щелкопером" профессором Гуровым (учеником Н.Н. Боголюбова), и мы с ним подружились, так как и мы, и он интересовались кинетикой.

Теперь пару слов об издании "Спиновых волн" в Голландии. Александр Ильич все сделал в Москве в ВААП (это — агентство по охране авторских прав в бывшем СССР) и поручил Виктору Григорьевичу договориться об издании "Спиновых волн" в издательстве North Holland с профессором Гортером во время Всесоюзной конференции по физике низких температур в Москве. Эта работа им и была проделана. Затем у нас началась "паника". Работали мы в то время в "закрытом" институте, нам по инструкции даже обедать в ресторанах, где бывают иностранцы, запрещалось. А тут, смотрите, издание книги за границей. Пошли мы к Александру Ильичу, и снова получили хороший жизненный урок. АИ сказал нам: "Во-первых, вы что, ребята, думаете, что я не думал об этом, что мне семьи своей не жаль? Во-вторых, я все сделал по закону. У нас есть официальное разрешение на публикацию за рубежом. В-третьих, издание книги по-английски принесет нам мировую известность. (Напомним, что у АИ в это время эта самая "мировая известность" уже была, и он заботился, конечно, о нас тоже.) Наконец, вам, ребята, деньги что ли не нужны?" От АИ мы ушли в хорошем настроении, и больше "паники" у нас не возникало. Жизнь показала, что Александр Ильич был прав по "всем статьям": "Спиновые волны" принесли нам мировую известность.

Теперь сделаем выводы, как любил говорить Александр Ильич, по изложенному "материалу".

1. Работать надо с полной отдачей и очень тщательно продумывать изложение результатов.

2. Надо тщательно выбирать место публикации.

3. Надо уметь выслушивать критику.

Всему этому учил нас Александр Ильич при работе над "Спиновыми волнами".

Первой крупной работой у нас было исследование связанных магнитоупругих волн в ферродиэлектриках. Мы уже рассказывали, как произошел переход от квантовой электродинамики к твердому телу, а именно к ферромагнетизму. Остановимся более подробно теперь на этой работе. Идея исследования связанных магнитоупругих волн принадлежит, конечно, АИ. При ее формулировке в полной мере проявилась гениальная интуиция АИ. Это было первое (совместно с работой Турова и Ирхина) исследование пересечения непрерывных спектров квазичастиц. Александр Ильич очень внимательно следил за выполнением работы, она ему нравилась.

Отметим, что гениальная интуиция Александра Ильича сейчас уже всем известна. По инициативе Александра Ильича была исследована плазма в магнитном поле, релаксационные процессы в ферромагнетиках, поглощение ультразвука, совместно с Я.Б. Файнбергом пучковая неустойчивость плазмы. С нашей работой по магнитоакустическому резонансу связана интересная история. Во-первых, в названии работы фигурирует слово "ферродиэлектрик", а не , ферромагнетик, потому, что Ландау считал, что теории ферромагнитных свойств металлов нет. Как известно, Харьков был удельным княжеством Ландау, а у него в школе была действительно железная дисциплина.

К началу 1957 года мы (АИ, ВГ и СВ) закончили расчет связанных магнитоупругих волн. Расчет велся в рамках гамильтониана Гайзенберга с учетом магнитного дипольного взаимодействия. Спиновые и упругие волны (магноны и фононы) моделировались операторами Голстейна-Примакова для первого и операторами Пайерлса для второго типов возбуждений, соответственно. Весной 1957 года с "инспекторским" визитом в Харьков прибыл Ландау. Сотрудники обоих (Ахиезера и И.Лифшица) теоротделов тщательно готовились к этому визиту. В качестве докладов перед Мэтром были отобраны три работы. От отдела АИ работа А.И. Ахиезера, В.Г. Барьяхтара и С.В. Пелетминского "Связанные магнитоупругие волны" и работа А.Г. Ситенко и К.Н. Степанова "Тензор диэлектрической проницаемости плазмы в магнитном поле", а от отдела Ильмеха - работа М.Я. Азбеля и Э.А. Канера "Теория циклотронного резонанса в металлах в магнитном поле".

Первой докладывалась Пелетминским наша работа. Сергей Владимирович пробыл на "ринге", то бишь трибуне, минут пять, не больше. Ландау прервал его выступление вопросом к АИ. (Приводим диалог по памяти.)

Дау: "Шура, каким методом вы описываете спиновые волны?"

АИ: "Методом Голстейна-Примакова."

Дау: "Шура, я же тебя учил, что Голстейн — это не Эйнштейн."

АИ: "Дау! Так можно докладывать дальше?"

Дау: "Я же тебе русским языком сказал, что Голстейн — это не Эйнштейн."

АИ: "Так что же нам делать?"

Дау: "Сначала постройте феноменологическую теорию ферромагнетизма, а потом и займитесь вашими магнитоупругими волнами."

Через год мы (Ахиезер, Барьяхтар, Пелетминский) задачу, поставленную Ландау, выполнили, ВГ благополучно доложил ему нашу работу, и в 1958 году она была опубликована в ЖЭТФ. До того ВГ доложил ее на Всесоюзном совещании по физике низких температур. К нашей большой удаче, АИ (по материалам раскритикованного Ландау микроскопического расчета) доложил эту работу на Всесоюзной конференции по магнетизму в 1956 году. По этой причине Государственный комитет СССР по делам изобретений и открытий признал за нами приоритет от 1956 года. Дело в том, что в то же время была опубликована работа американского теоретика Ч. Киттеля в Phys.Rev. (1958) и работа Е.А. Турова и Ю.П. Ирхина в ФММ (1956). Фактически имеются две приоритетные работы, которые реально были сделаны независимо, — наша и Турова с Ирхиным. И Е.А.Туров и Ю.П. Ирхин — наши друзья и, конечно, диплом на открытие нам надо было оформлять совместно с ними, но время течет необратимо и прошлого не вернешь. Мы хотим рассказать о том, какова была реакция Бете на нашу работу по связанным магнитоакустическим волнам. Если нам не изменяет память, в 1957 году Александр Ильич участвовал в международной конференции по ядерной физике, которая проходила в Голландии. Среди участников конференции был Ганс Бете, которого АИ знал по довоенным временам. "Во время обеда, — говорил нам Александр Ильич, — я рассказал Бете нашу работу. Бете высоко оценил эту работу. Тогда я спросил Бете, а можно ли использовать формализм Голстейна-Примакова или этот формализм неправильный. Реакция Бете была такова: при чем здесь формализм. Вы сделали хорошую работу, и ее нужно публиковать". Резюме АИ для нас было таково: результат надо было опубликовать, а затем выполнить "задание" Дау по построению феноменологической теории ферромагнетизма.

Мы все это так подробно описываем для того, чтобы воссоздать атмосферу неформальной, но очень высокой научной требовательности в школе Александра Ильича Ахиезера, чему мы тоже стремимся всегда следовать.

Еще об одной работе, выполненной по инициативе Александра Ильича, мы хотели бы рассказать, так как с ней также связана поучительная история. Речь пойдет об исследовании релаксационных процессов в достаточно разреженной плазме в настолько сильном магнитном поле, что процессы излучения (поглощения) фотонов с ларморовскими частотами становятся более вероятными, чем процессы кулоновских столкновений электронов друг с другом. Этой задачей Александр Ильич призвал нас заниматься в 1961 году. К тому времени мы (конечно, вместе с АИ) закончили большой цикл расчетов релаксационных и кинетических процессов в магнетиках. Работа прошла успешно, на большом творческом подъеме, и нам казалось, что любой кинетический процесс в любой среде мы опишем в два счета. Александр Ильич предусмотрительно ввел в нашу "бригаду" Виталия Федоровича Алексина, который хорошо знал плазму в отличие от авторов этих воспоминаний.

Мы быстро поняли, что в качестве квантовых чисел для характеристики состояний электронов следует взять полный набор квантовых чисел электрона в магнитном поле: импульс вдоль магнитного поля, ландаувское квантовое число и координату центра тяжести ларморовой орбиты. При излучении электроном кванта света меняется ландаувское квантовое число. По этой причине нужно было работать с недиагональной одночастичной матрицей плотности. И вот здесь мы столкнулись с тем, что не могли построить интеграл столкновений для недиагональных элементов одночастичной матрицы плотности. На это было потрачено большое количество времени. Не раз сам Александр Ильич садился за стол и начинал строить интеграл столкновений, но... каждый раз то здесь, то там мы наталкивались на противоречия. Наконец, нам удалось непротиворечивым образом записать интеграл столкновений и сделать расчеты времен релаксации, электропроводности и других кинетических коэффициентов. По традиции, работу повезли на суд Ландау. Через Ландау в этот раз работу "пробили" (это — специальный термин в школе Ландау, означающий, что Дау работу одобрил, или, лучше сказать, не отверг). Правда, Ландау нам сказал, что "плазму в магнитном поле он не чувствует", и рекомендовал побеседовать с Леонтовичем. Александр Ильич Леонтовича Михаила Александровича хорошо знал, и очередная беседа состоялась. Леонтович также работу принял. Работа была автоматически принята к публикации в ЖЭТФ.

Зимой 1962 года мы поехали на Зимнюю школу "Коуровка", которая регулярно проводилась на Урале под научным и духовным руководством Сергея Васильевича Вонсовского. На одном из заседаний Виталий Федорович Алексин докладывал нашу работу. Все мы трое (ВФ, ВГ и СВ) были уверены в "своих силах" и спокойны: ведь мы уже пробили и самого Ландау и Леонтовича. На семинаре присутствовали Виктор Павлович Силин и Анри Амвросьевич Рухадзе. Они задали нам приличную трепку, указав сходу на ряд неясных моментов в построении интегралов столкновений. Главной ударной силой в этой дискуссии был Анри Рухадзе. Виктор Павлович тоже его поддерживал. Мы решили, что для последовательного построения интеграла столкновений нужно использовать метод Боголюбова.

По возвращении из Коуровки мы рассказали о "происшествии" Александру Ильичу. Мы не помним, чтобы АИ выразил восторг по поводу нашего желания заняться выводом интеграла столкновений по методу Боголюбова. Возражать АИ тоже не стал, сказав, что Боголюбов, несомненно, крупный ученый. Снова закипела работа. Примерно, через три-четыре месяца интеграл столкновений был получен. При нахождении электропроводности плазмы, обусловленной магнитотормозным излучением фотонов, мы в первоначальном варианте считали фотонную функцию распределения равновесной. Приехавший в это время в наш институт Б.Б. Кадомцев, когда мы рассказывали ему нашу работу, сделал очень полезное замечание, указав, что необходимо учитывать эффект увлечения фотонного газа, т.е. кинетическое уравнение для электронов решать совместно с кинетическим уравнением для фотонов. Это привело к новому правильному результату для электропроводности плазмы, отличающемуся от прежнего множителем T/mc2. Александр Ильич внимательно следил за всеми нашими расчетами и поддерживал нас. АИ быстро оценил то обстоятельство, что мы освоили новую теорфизическую технику, и предложил заняться исследованием термогальваномагнитных явлений в металлах и полупроводниках. Буквально через пару недель после того как мы учли замечание Б.Б. Кадомцева, к нам в гости с научным докладом приехали В.П. Силин и А.А. Рухадзе. С результатами своих исследований на семинаре выступил В.П. Силин. На семинаре присутствовал АИ. Силин доказывал, что справедлив наш старый результат, а мы уже знали, что это не так. После семинара нас всех собрал АИ и устроил "творческий разбор результатов". Оказывается, что Силин и Рухадзе также получили результат, совпадающий с нашим новым результатом, но потом так "переправили" метод расчета, чтобы получить наш старый ответ. Виктор Павлович потом так говорил: вначале у нас получился другой, отличный от вашего результат. Мы, однако, подумали: не могли же сразу четыре таких хороших физика как Ахиезер со своими учениками Алексиным, Барьяхтаром и Пелетминским ошибиться, и переделали ответ так, чтобы он совпал с вашим. Во всей этой истории АИ обучил нас следующему:

1. Овладевай новой техникой исследований.

2. Имей смелость отказаться от своего результата, даже если ты уже получил одобрение классиков естествознания, каковыми, несомненно, были Ландау и Леонтович.

3. Цени дискуссии с коллегами.

Александр Ильич много раз обращал наше внимание на все эти три пункта. Перед нашими защитами докторских диссертаций АИ буквально обязал нас съездить в Москву и Ленинград для докладов своих результатов в "Капичнике", в ЛФТИ у Л.Э. Гуревича, в ФИАНе у В.П.Силина, в Свердловске у С.В.Вонсовского. Впоследствии мы старались этим принципам учить и своих учеников.

С 1956-57 годов Александр Ильич нас обоих привлек к преподавательской работе в Харьковском университете. Преподавание в университете для Александра Ильича было святым делом всю его жизнь. Свои лекции Александр Ильич читал блестяще и по содержанию, и по форме. Его лекции, несомненно, были сплавом глубокого научного анализа и артистического мастерства. Мы уже писали в связи с нашей книгой "Спиновые волны", что Александр Ильич не только любил красивые физические результаты, но также очень любил представлять их с помощью красивых запоминающихся формул. В этом также, по нашему мнению, проявлялась артистическая сторона его натуры, хотя сам он об этом никогда не говорил. Читал свои лекции АИ всегда по памяти, готовился к каждой лекции он всю свою жизнь, тщательно отбирая формулы для изложения материала на лекции. Мы не можем точно сказать, готовил ли АИ к лекциям свои знаменитые шутки, но они (шутки) были неотъемлемой частью его лекций. АИ говорил нам так: "Нельзя два часа подряд говорить студентам серьезные вещи. Надо немного пошутить и дать студенту отдохнуть". Следует отметить, что Александр Ильич любил шутку, умел сам пошутить и рассказать различные смешные истории, которых он знал бесчисленное множество.

Кроме Харькова, Александр Ильич определенное время (примерно два года) читал лекции по физике для студентов Московского энергетического института. Ректором МЭИ в то время, как вспоминал АИ, была жена Маленкова (Маленков был в сороковых годах второй человек в стране после Сталина). "Мадам" (выражение АИ) знала о своем прекрасном лекторе и имела с АИ беседы о методике преподавания. Но МЭИ, по нашему мнению, все же эпизод в преподавательской деятельности Александра Ильича.

Главной его "цитаделью" был Харьков. Здесь в Харьковском университете и в Харьковской радиотехнической академии Александр Ильич создал свои педагогические школы со своим характерным "ахиезеровским" стилем преподавания. Чем же отличается стиль педагогической школы Ахиезера? Ответим на этот вопрос так, как мы его понимаем на основе более чем 40-летнего общения с нашим Учителем. Прежде всего, глубокий научный уровень курса лекций. Во-вторых, АИ требовал, и просил, и рекомендовал (мы написали столько слов, в определенном смысле синонимов, чтобы постараться передать дух ахиезеровского подхода) полной самоотдачи на каждой лекции. "Ребята, — говорил нам не раз Александр Ильич, — может быть, вам и не очень интересно читать данный материал в третий, четвертый, пятый раз, может быть. Но для ваших студентов это материал, который они слышат в первый раз, и вы обязаны вдохновиться и прочитать лекцию так, что бы вся прелесть науки обязательно очаровала ваших студентов".

Подход Александра Ильича к работе в университете напоминает нам подход Станиславского к работе в театре. Напомним его требование, просьбу к артистам: "Когда вы переступаете порог театра, оставляйте все, мелочное и наносное на улице, берите с собой в театр только благородное и вечное... Зритель ни в коем случае не должен чувствовать, что эту роль вы играете не в первый раз". Такое же благоговение было и у Александра Ильича перед университетом, и в этом же духе он воспитывал и нас.

Александр Ильич любил студенческую молодежь, любил читать лекции. Общение АИ со студентами всегда доставляло ему радость. "Если вы не любите студентов, вам надо немедленно бросать преподавательскую работу. Нельзя самоутверждаться на студентах. Это аморально". Наконец, отметим, что Александр Ильич был требовательным педагогом. На вопрос, надо ли студентам даже старших курсов ставить двойки, АИ всегда отвечал: "Конечно, надо. Иначе ведь студенты не будут учить материал, но я вас прошу, не ставьте много двоек девочкам. Ведь девочка, которая пошла на физмат, уже вызывает уважение. На физмате ведь так тяжело учиться".

Александр Ильич написал серию замечательных учебников. По "Квантовой электродинамике" учились теоретики всего мира в 1950-60 годы. Книга "Некоторые вопросы теории ядра" была написана Александром Ильичем совместно с Исааком Яковлевичем Померанчуком в 1944-45 годах по заданию Игоря Васильевича Курчатова для подготовки кадров для (атомной) ядерной промышленности СССР. Интересно отметить, что по просьбе И.В. Курчатова в качестве специальной главы книга содержала раздел, посвященный обработке результатов эксперимента. Александр Ильич вспоминал: "Мы с Чуком (псевдоним Померанчука в школе Ландау) не хотели писать этот раздел. Он ведь не интересный, но Борода призвал и говорит, что написать надо. И что, мол, кроме вас никто этот вопрос культурно не напишет. Нам в ядерной промышленности, сами понимаете, говорит Борода, ошибок делать нельзя. Бороде мы отказать не могли, и этот раздел написали". В 1948 году вышла в свет в открытой печати только небольшая часть этого фундаментального учебного пособия. В настоящее время готовится к изданию полный текст упомянутого учебного пособия в Институте экспериментальной и теоретической физики РАН.

Особо мы хотим отметить его учебники по общей физике: “Механика и молекулярная физика" (совместно с Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшицем); "Электрические и магнитные явления"; "Атомная физика"; "Электромагнетизм и электромагнитные волны" (совместно со своим сыном Ильей Ахиезером).

Александр Ильич блестяще читал все свои курсы, но нам кажется, что особенно он любил читать лекции об электрических и магнитных явлениях, а также курс общей физики. Александр Ильич говорил: "Общую физику так приятно и так трудно читать. Ведь это — вся физика".

К педагогической школе Александра Ильича принадлежат Я.Б. Файнберг, Л.Н. Розенцвейг, А.Г. Ситенко, К.Н. Степанов, П.И. Фомин, В.Ф. Алексин, Л.А. Шишкин, В.А. Попов, Ю.А.Кирочкин, Н.Ф. Шульга, М.П. Рекало, Я.С.Шифрин, Ю.А. Бережной, Ю.П.Степановский, В.И. Пересада и авторы этих воспоминаний.

К педагогически просветительской деятельности Александра Ильича можно отнести и его многочисленные выступления по философским проблемам физики. Несомненно, что эти выступления имеют и самостоятельную ценность. АИ любил философию науки. В годы борьбы с "космополитизмом" и "идеализмом" в физике Александр Ильич выступал в печати и на конференциях с темпераментной и профессиональной философской критикой обвинений, высказываемых официальными философами в адрес Бора и Эйнштейна "в создании вредных идеалистических теорий". Выступления Александра Ильича были уроками мужества и честности для всех, кто его слышал.

Александр Ильич так вспоминал о роли Курчатова в предотвращении дискуссии по философским проблемам физики. Такую дискуссию, как говорил нам АИ, хотели бы организовать некоторые физики и, конечно, философы. Ниже по памяти мы передаем рассказ А.И. Ахиезера. "О готовящемся "мероприятии" узнал Курчатов И.В., и решил с помощью Берии поломать это "мероприятие". Курчатов пояснил Берии, что громить Бора и Эйнштейна и одновременно делать бомбу нельзя, не получится. Поэтому возникает вопрос к Вам, товарищ Берия, сказал Курчатов: делать бомбу или делать дискуссию? Товарищ Берия задал этот вопрос товарищу Сталину, и вопрос был решен в пользу бомбы".

В области философской мысли в качестве итоговой монографии следует рассматривать замечательную книгу А.И. Ахиезера "Развивающаяся физическая картина мира.” Писал эту книгу Александр Ильич тогда, когда он уже ничего не видел. В написании книги очень большую роль сыграла его дочь Зоя, которая по десять раз переписывала текст, находила по просьбе АИ соответствующие цитаты, зачитывала их АИ и обсуждала с отцом написанное.

Большое значение не только для физиков-теоретиков, но и для других научных сотрудников УФТИ играл общеинститутский теоретический семинар, которым руководил Александр Ильич. На этом семинаре очень часто выступали приглашенные докладчики не только из Харькова, но и из других городов Советского Союза. Здесь мы узнавали последние научные результаты в области физики. Мы думаем, что именно на этих семинарах многие научные сотрудники впервые услышали о кварках и глюонах, асимптотической свободе и конфайнменте, квантовой хромодинамике, микроскопической теории сверхпроводимости и единой теории электрослабых взаимодействий. Обычно начало семинара происходило с краткой "политинформации", на которой обсуждались последние новости в жизни нашей страны и мира.

Александр Ильич любил и знал историю, особенно историю России. Он интересовался и глубоко разбирался в политике, ценил деятельность Сталина по созданию СССР как высоко развитого индустриального государства, хотя и осуждал сталинские репрессии. Он давал резко отрицательную оценку действий Ельцина, Кравчука и Шушкевича по развалу СССР, а также Горбачева, политика которого и привела к такому результату.

Мы постарались рассказать о многом, что умел и отлично делал Александр Ильич, чему он нас учил.

Рассказ об Александре Ильиче будет неполным, если не рассказать об его некоторых личных чертах. Александр Ильич любил хорошую шутку, юмор. Сам умел двумя-тремя фразами создать обстановку доброжелательности и взаимного доверия. Мы уже упоминали, что шутки были неотъемлемой частью лекций Александра Ильича. То же относится к семинарам, научным и другим собраниям с его участием. Александр Ильич знал бесконечное число смешных историй (впрочем, несмешных тоже) из истории науки в СССР, во всем мире. Он умел очень кстати излагать эти истории, применить шутку. Например, поясняя слушателям Военно-радиолокационной академии свойства эндовибраторов, АИ говорил: "каждый эндовибратор может, как и каждая женщина, дать только то, что он имеет. Конечно, Зара Долуханова (была в свое время знаменитая певица в СССР) может дать больше, чем обычная женщина — я имею в виду ноту, — но и ее диапазон тоже ограничен." После таких разъяснений дискретность мод эндовибраторов запоминалась "намертво".

Часто он любил рассказывать историю о жалобе профессора "Х" на академика Векслера, направленную на имя Курчатова. Приводим рассказ АИ по памяти. "Вот, значит, какая была история, и как правильно должен реагировать начальник. Профессор "Х" написал Курчатову, т.е. Бороде, жалобу на академика Векслера. Так мол и так, академик Векслер в присутствии большого числа сотрудников назвал меня "членом северного морского зверя". Прошу принять меры." Как вы думаете, что делает Курчатов? То-то , что не знаете. Курчатов на этом заявлении красным карандашом пишет "Утвердить" с восклицательным знаком и велит своей секретарше вывесить это заявление на доске объявлений. Больше жалоб на академика Векслера не поступало. А ведь Векслер действительно был матерщинник, так как вырос в детдоме, сиротой он, значит, был. Физик он был мирового класса и сильную фокусировку предложил одновременно и независимо от американцев."

Мы не можем передать мимику и интонации голоса АИ при этом рассказе, но все это вместе, по нашему мнению, делало такие рассказы АИ произведениями искусства.

Александр Ильич был большим оптимистом. Он никогда не разрешал себе расслабиться и перестать, хотя бы на час, работать. Физика, работа были главными смыслами его жизни и творчества. Судьба далеко не всегда его "баловала", но он "умел держать удар". В 1978 году 3 ноября он потерял свою супругу Софью Исааковну. Александр Ильич тяжело переживал эту утрату. Следующий удар судьба нанесла ему в 1989 году. Тринадцатого мая умер его сын Илья, которого он горячо любил, которым он очень гордился (хотя никогда ни перед кем этого не показывал), и с которым он вместе работал. Мы дружили с Ильей Ахиезером, у нас есть совместные работы. Мы хотим написать пару слов об Илье, так как он плоть и кровь, и дух Александра Ильича и в то же время отдельная, независимая личность. Природа щедро одарила Илью способностями. Память у него была уникальная, языки давались ему легко. Он знал в совершенстве английский и немецкий, читал по-французски. Илья был энциклопедически образованным человеком. Он знал все: мифы народов мира, историю России, Украины и Израиля, конечно же, историю Европы. Хорошо знал Пушкина, Лесю Украинку, Салтыкова-Щедрина, Гоголя. Особые способности у него были в физике и математике. В возрасте 19 лет он успешно сдал Ландау экзамен по математике, и Ландау предложил ему стать его аспирантом. Позже такое же предложение было со стороны И.Я. Померанчука. К сожалению, у Ильи здоровье было далеко не богатырское, и уехать из дому по состоянию здоровья он не мог. Софья Исааковна строго следила за диетой сына и поддерживала его в рабочей форме. Илья быстро вошел в коллектив школы АИ, стал ее полноправным, уважаемым и активным членом. И это все было естественно, как все, что делалось в школе АИ. Те из нас, кто имеет уже взрослых детей — научных работников, понимают, что иметь сына — своего ученика — далеко не простая ситуация. Илье принадлежат важные результаты в физике плазмы, физике сверхпроводимости, физике магнитных явлений. Им было впервые предъявлено (совместно с А.Боровиком) солитонное решение уравнения Ландау-Лифшица. Большие результаты получены им по описанию ферро- и антиферромагнитных металлов на основе теории ферми-жидкости Ландау. Илья за свою короткую жизнь успел воспитать большое число первоклассных физиков. И вот АИ теряет такого сына:

С 1981 года АИ начинает терять зрение, но никакие удары судьбы не могут повлиять на огромную жажду творчества, которой обладал АИ. С этого времени его глазами становится его дочь Зоя. Она записывает идеи и результаты, полученные АИ, зачитывает для него соответствующие места из книг и статьей. В это же время АИ много работает и со своими учениками Алексиным, Пелетминским, Степановым, Шульгой. АИ остро ощущал в то время потерю сына. Он иногда говорил нам: "Как жаль, что нет Лёли. Я бы работал с ним и днем, и ночью". И АИ работал с Зоей и днем, и ночью, работал, работал и работал.

В заключение, мы хотим рассказать о том, что не умел или не любил делать Александр Ильич. По нашему мнению, он никогда не занимался рекламой своих работ, своих результатов, никогда не "надувал щеки" и терпеть не мог людей, "надувающих" щеки. Даже о том, что его фамилия упоминается в Библии, мы узнали не от Александра Ильича. Он никогда не унижал человеческого достоинства своих подчиненных или любого человека, с кем ему приходилось встречаться. Он никогда не предавал интересы науки, интересы образования и, конечно, друзей.

В этой связи мы хотим рассказать историю, связанную с арестом Ландау, о которой нам много раз рассказывал Александр Ильич. Мы воспроизводим этот рассказ по памяти. Вскоре после ареста Ландау (увольнения Ландау из университета и его отъезда в Москву) Александра Ильича и Исаака Яковлевича Померанчука вызвали в Киев к товарищу Затонскому, который в то время ведал на Украине делами науки и образования. Затонский так обратился к Ахиезеру и Померанчуку: "Что же это получается, товарищи науковцы? Ваш руководитель Ландау оказывается идеалист, он не признает, как нам сообщили, закон сохранения энергии". Александр Ильич с Исааком Яковлевичем изменились при этих словах в лице, и Померанчук говорит: "Кто вам, товарищ нарком, такую чушь сказал. Нас Ландау недавно чуть с работы не выгнал, так как у нас закон сохранения энергии не получался". Нарком поинтересовался еще раз, не вводят ли его в заблуждение, а потом распорядился выдать пропуска, и пожелал им успехов в научной работе.

Мы не все рассказали, чему учил нас и что дал нам этот Великий Человек, потому, что не все мы умеем делать. Мы все же физики, а не писатели, о чем и сожалеем применительно к этому случаю, когда надо правильно и во всей полноте воссоздать образ нашего учителя А.И. Ахиезера.